OLD-FASHIONED PASSION (ENG)

Виктор Мизиано

"Старая искренность"
Flash Art, май-июнь 1991, с. 111-112.

... Итак, принцип редукции лежит в основе творческой стратегии новой "третьей волны", пришедшей на московскую сцену в последние месяцы. Регенерировавшееся чувство ответственности в ситуации ценностного вакуума обратилось к поиску безусловных оснований, начал исконных и первичных. Так молодые художники приходят к неожиданному открытию - неразложившимся осадкам после редукционистской процедуры остается ничто иное, как искусство. И действительно, что как не непосредственная сфера их деятельности может стать для них безусловным основанием, что как не феномен искусства первичен любой художественной стратегии. Однако, искусство, выявленное в своей имманентности, - в самом деле, открытие на московском художественном горизонте. Ведь никогда ранее здесь искусство не было просто лишь искусством, оно всегда было чем-то большим. То, что рухнуло под воздействием эпистемологической катастрофы, так это последнее из существующих "искусств режима", в пределах которого художественное было подчинено идеологической утопии. Под теми же обломками покоится и последнее из уцелевших искусств андеграунда, в пределах которого художественное было подчинено утопии духовного противостояния. Редуцированное сознание "третьей волны" свободно от отягощения эстетического этическим, от социальной аналитики, от культурологического мифотворчества, от шизоидной деструкции - то есть от всего того, что определяло идейное пространство московских художников последних 20 лет. Признавая традиции московского искусства завершившимися, новые художники вступают на творческую сцену эдакими Кандидами, эдакими "ingeneu". Их раскрепощенное сознание уже не центрируется вокруг категории Бога, эпистемологической пустоты, лингвистической структуры, магического Слова и т. п., а определяются качеством поистине удивительным - искренностью. Если в свое время крупнейший деятель московского андеграунда Дмитрий Пригов, теоретизируя рефлекторно опосредованный характер концептуалистической чувствительности, ввел в оборот понятие "новой искренности", то на этот раз эта новая искренность молодых художников - искренность первозданная и редуцированная, может быть названа "старой искренностью"...

...В лице Дмитрия Гутова "старая искренность" осваивает еще один аспект феномена искусства - художественный стиль. На этот раз материалом работы молодого автора становится стилистика 60-х годов - эпохи, когда последний раз единый эстетический модуль пронизал собой весь декорум советского общества: от табуретки до спутника. Знаменательно: увлекла его неофункционалистская пластика "оттепели", а не неоакадемизм "сталинского искусства", ставшего предметом манипуляции соцарта. Ведь стилистика 60-х была рождена эстетической утопией, то есть она была стилем в чистом виде, в то время как социалистический реализм, будучи санкционированным идеологической доктриной, был псевдоэстетикой, стилем-маской. Проектанская тотальность эстетики тридцатилетней давности становится для Гутова наглядным свидетельством возможности художественного мира, самоценного и цельного, лапидарного и универсального. Впрочем, для "старой искренности" стиль - не просто лишь стилевой механизм, стиль - психологичен, в нем вскрывается глубоко интимное, задушевное измерение. 60-е годы для Гутова - эпоха его детства, поэтому бумажные обои, кухонные буфеты, стеклянная посуда в его композициях окрашены ностальгией. Таким образом, стиль приводится к тождеству со сферой опыта, обозначая новый разрыв с московской андеграундной традицией. Ведь последовательно бесстильная поэтика "апт-арта" относила стиль к реестру официальных нормативных ценностей - по соседству с лозунгом, парадом и военной формой. Гутов, в свою очередь, последовательно настаивает на своем когда сопрягает изобразительные фрагменты стиля с текстами русских народных поговорок. Ведь, в отличие от лозунга, принадлежащего, по определению, к сфере идеологии, пословица принадлежит к сфере опыта...