В. Подорога

Эффект замещения

Заметки по поводу выставки Д. Гутова "Мама, Папа & Лига Чемпионов"

Случилось нечто неслыханное в истории футбола и совершенно необъяснимое с точки зрения законов природы: откуда-то сверху, с неба, упали и покатились по полю двадцать два ярко раскрашенных мяча. Все они были изготовлены из превосходного сафьяна. Боевые мастера футбола стали при одном виде мяча испуганно шарахаться в сторону, как от бомбы, которая вот-вот должна взорваться. 15:0! 16:0! 18:0! 23:0! Л. Лагин. Старик Хоттабыч. 1938.

 

1. Художественный эффект в новейшем искусстве в немалой степени определяется точностью, с какой первый образ-стереотип замещается другими, возможными и невозможными, уместными и неуместными, удачными или неудачными. Свергнуть все устойчивое, имеющее место, получившее качества сакральности, - свергнуть все не замещаемое. Всеохватывающий и неустанный поиск мест, где еще остаются не замещаемые объекты. Все просто: А и Б сидели на трубе, А пропало, Б упало, кто остался на трубе? Правильный ответ И. Если А и Б пропали, то, следовательно, обнаруживается то, что не должно обнаруживаться, ибо без него не могли быть представлены две других буквы. В то время как А и Б исчезают, проявляется И, которое могло удерживать А и Б на трубе, но при одном условии: сама эта буква имеет скрытое значение. Так и в нашем случае. Если, допустим, я беру и замещаю букву А буквой Б, то не происходит никаких изменений. И даже если я замещаю их обе любыми другими буквами не изменяя начальной формы их соотношения, не замещаемой остается буква И, которая удерживает порядок и тип связи между любыми буквами (В, Г, Д, Е и т.д.). Замещаются все буквы, которые поддерживают незаменимость якобы отсутствующей, а на деле единственной, которую нельзя заместить без выявления ее места (которого, как мы знаем, нет).

2. Каждый арт-проект существует сегодня в странной двойственности замещения: он что-то высказывает, но всегда не то, что ожидают, словно скрывает истинную цель, которой, кстати, может и не быть. Всякое искусство - шифр, но не до такой степени, чтобы код замещения не мог быть восстановим или придуман. Но в нем как будто и не нуждаются. Апория: заместить можно что угодно и как угодно, исключая лишь то, что является условием самого замещения. Ошибка старика Хоттабыча: неправильное замещение, приводящее к нарушению правил и упраздняющее смысл игры. Нельзя замещать, нарушая правила самого замещения, т.е. игры. Но эта ошибка незначительна, и, в принципе, легко исправима. Старик Хоттабыч прав в одном: замещение, если вы рискнули на него, должно приводить к победе.

3. Замещать, - вот регулярный (и может быть единственный) жест актуального художника. Монотонность повторяющихся объектов замещения создает стиль. В границах фотопроекта замещение - один из технических приемов: новый объект устанавливается с помощью замещения другого. Собственно, фотопроект как конструкция лишь очерчивает области, в которых должен быть достигнут эффект замещения. Понятно, что если ориентироваться на здравый смысл, которым пропитан повседневный язык, то за-мещать, это не пере-мещать, воз-мещать, вы-мещать, раз-мещать или по-мещать и т.п., хотя это и относится к однокорневой основе, - м е с т у. Но почему мы придаем такое абсолютное значение префиксу за, отказывая в таком же, например, пере или раз. Другие префиксы лишь указывают на дополнительные обертоны значения, целиком принадлежащего замещению. Хотелось бы так думать.

4. Не все, но почти все актуальное искусство часто пользуется эффектом замещения как наиболее удобным, быстрым и результативным средством создания образа. Найти то, что не может быть замещено ни при каких обстоятельствах, найти, и заместить… заместить не замещаемое. Причем, насколько мир (объектов) пытается оказать сопротивление замещению, с той же силой (и чуть сверх того), он и замещается. Художественная ценность замещения усиливается благодаря сопротивлению замещаемого объекта. Конечно, замещение замещению - рознь. Так принцип замещения, что действует в сюрреалистической практике, ориентирован на шокирующее замещение. Замещение должно гарантировать создание ситуации слегка травматизирующего шока, "слегка" - потому, что художник не в силах отказаться от контакта со зрителем, он обещает ему еще многое другое, что будет выглядеть не менее травматично. И, тем не менее, замещение преследует цель - шокировать. Другими словами, замещать для того, чтобы атаковать. Замещать самое привычное, то, что казалось бы и не может вступить ни в какую игру, настолько оно обытовлено, и с ним настолько свыклись, что оно словно и не существует, и не может стать объектом замены или игры в нее. Р. Магритт выстраивает свои перцептивные обманки с удивлением маньяка, которого давно ищет полиция. Но, надо быть справедливым, Магритт пытлив, он пытается обнаружить сам процесс замещения, пытается даже установить правила между видимым и говоримым. Когда слово замещает вещь, а когда вещь замещает слово? А как тонко Ф. Кафка использует экспрессивную технику замещения в новелле "Превращение". Не человек становится жуком, а жук становится человеком, большая разница. Жук замещает человеческое не с тем, чтобы его оттеснить в сторону (как в баснях и сказках), а как можно точнее выразить, ибо той формы, в какой обычно представляется страдание, явно недостаточно, и только этот неповоротливый жук-человек способен нам рассказать о боли и смерти несчастного коммивояжера. Ж. Женетт настаивает на том, что творчество Пруста может быть представлено в виде палимпсеста: "наложение друг на друга одновременно воспринятых предметов во всей интенсивности их материального присутствия" (1) .Конечно, не стоит забывать, что палимпсест в своем первоначальном значении вовсе не был столь утонченной конструкцией поэзиса. Это была рукопись: "… старые монахи, когда пергамен стал редкостью, а бумага еще не была изобретена, соскабливали со страниц своих книг написанное ранее и писали что-нибудь другое прямо поверх старого, и как по прошествии веков старые чернила оживали под действием обычного воздуха и прежние слова проступали вновь".(2) Причем, у Пруста эффект замещения достигается разной глубиной налагаемых друг на друга картин (образов); проступая друг через друга, - сквозь - они создают фантасмагорию видимого, где первоначальное изображение (или одно из двух) теряет всякое собственное значение. Утрата изображения открывает возможность символизации того, что изображено, оно уже лишь то, что само не значит, т.е. отсылает к своему изображению-двойнику. Принцип двойной экспозиции кадра широко использовался в авангардном кинематографе (С.Эйзенштейн) по мере расширения технических возможностей: одно выступает через другое, но не смешивается, не переходит в шифр (специфика видимого в кино), а даже поясняет себе другое. Эффект замещения тем удачнее, чем чаще его используют в качестве открытого приема, когда прием располагается в демонстрации результатов его применения, т.е. не становится ловушкой или дешевым фокусом.

(1) - Ж.Женетт. Фигуры. Работы по поэтике. Москва, Издательство Сабашниковых, 1998, с.87.
(2) - Л.Дойель. Завещанное временем. Поиски памятников письменности. Москва, "Наука", 1980, с.367.

5. Конечно, не всякое искусство, наталкиваясь на собственные границы, пытается проверить базовые условия приема (замещения) как художественного деяния. То же искусство, которое пытается смягчить требования к себе, идет по пути нескончаемого ряда замещений, превращающих замещение не в последний акт жертвоприношения, а в чистую игру, где замена следует за подменой и обманкой, где замещение сводимо к повторению, подражанию, обмену под знаком единой все нейтрализующей операции вытеснения, - неподлинно. Отсюда радость беспамятства: вытесненное не вспоминается, оно освобождает место для нового замещения, которое теперь представляет только само себя. (3)
Но, может быть, все not bad, и иначе: замещать, это искать способ уклониться от искусства, которое готовится принести самого себя в жертву ради достижения внезапной силы воздействия, ради шока. Уклоняясь от жертвоприношения, искусство дрейфует в сторону малых, частных, биографически насыщенных форм выражения, где оно может спокойно приносить свои некровавые жертвы. Без всякого риска, камерно, для близких друзей. Почему нет?

(3) - Сегодняшние жертвоприношения скромны, все они игровые, или стараются быть таковыми. Так Акунин с легкостью умудренного лицедея отказывается - "замещает" - от прежней маски (Чхарташвили). Причем, анекдотичность этих замен (подмен и пр.) входит в арсенал политических средств борьбы за власть, влияние и прибыль (пиар избирательных "двойников"). Или уж совсем комическое жертвоприношение "Гарри Портера и волшебной комнаты" вместо "Тани Гроттера и контрабаса". Простое замещение, предельно простое, и какой эффект, поразительный! Все довольны, и потирают руки! Нет ни одной жертвы, которую Ж. Батай смог бы назвать сегодня искусством.

6. Другими словами, эффект замещения не сводится к подмене одного другим, это не подмена, не обманка (Р. Магритт), не игра с ожидаемым. Совсем недавно видел клип, предваряющий матч Лиги чемпионов: по тропинке, проходящей сквозь прекрасную тенистую липовую аллею, едет на велосипеде священник средних лет, приближаясь к неподвижно висящему футбольному мячу. Но он не замечает его и проезжает дальше, мяч срывается с места, ударяет священника в плечо, тот падает… Футбол и священник. Монахини, президенты, калеки и животные, играющие в футбол - избитая тема, никого больше не поражающая…. Футбол отличается тотальным присутствием, он больше, чем самое бытие, он повсюду, его присутствие неизменно, он истинное героическое бытие наций, больше не отваживающихся на войну. Ведь на самом деле европейские войны заканчиваются с наступлением эры футбола. Как возможна война, если все эстетическое - героизм, жертва, подвиг, жест милосердия, порыв, подлинность - все это уже невозможно на поле брани, оно теперь оккупировано иными машинами уничтожения, в них уже нет подлинной красоты умерщвления, как нет героев без готовности к смерти. И футбол, - вот одно из убежищ мировой войны. (Лига чемпионов). Другими словами, то, что настоящий фотопроект пытается заместить - сам лишь замещение чего-то, чему он не в силах дать отчет.

7. Приглядимся, и что же мы видим в этом удивительном по простоте и точности проекте? Все замещено: мяч, игроки, футбольное поле, даже отсутствующие зрители. Вместо футбола нам предоставляют образы его замещения: мяч, который не летает, игроки, которые не бегают, футбольное поле, которое ничто не ограничивает (мягкие и долгие пейзажные перспективы, с легкостью отодвигающие трибуны, их гул и крик, за черту видимого и слышимого, - в скользящую даль). Повторяю, все замещено, объявлен "конец футбола". Ведь мы знаем и ценим замечательные кадры народной игры в мяч, где все, что ни есть, никогда не может быть замещено. Ведь только так футбол стал одним из самых подлинных и великих мировых зрелищ. Замещение невозможно, ибо каждый футбольный объект движется, и не имеет своего определенного места, он всегда в движении; есть, конечно, размеры поля, время, правила, и даже судья, все это, бесспорно, ограничивает условия самой игры, делает ее предсказуемой, но в том лишь, что является ее целью. Любой объект игры дан нам лишь в движении, я бы даже сказал, в предельной активности острого противоборства.

8. Теперь же представим себе (ориентируясь на непредвзятый взгляд старика Хоттабыча) игровое движение в целом. Кто когда-то играл в футбол, знает, что это такое, хотя передать это состояние порыва невозможно. Программа отдельных игровых действий реализуется индивидуальными телами, насколько эти агенты движения могут принимать/передавать, поддерживать, то усиливая, то ослабляя, определенный ритм перемещений мяча. Сверх-субъект этой игры, бесспорно, это мяч. Ведь как только мы отвлечемся от того, чтобы считать главным действующим лицом в футболе игрока, как сразу начнем понимать смысл этой игры. Р. Кайуа, как мне кажется, поспешил отнести футбол к разряду Agon, игр противоборства. Не то чтобы он был неправ. Но все-таки момент случайности - "чуда" - не должен быть ослаблен. Ведь игра в теннис, волейбол, баскетбол, сквош, водное поло, поло, боулинг, бильярд, бейсбол, гольф, регби и американский футбол, - короче, все игры с мячом в чем-то, и весьма существенным образом, совпадают с игрой в рулетку (Alea, игра в случайное). В центре - мяч, который создает веер внезапных отклонений, одно из которых может (и, действительно) оказывается моментом истины (гооооол!!!). Движение мяча замысловато, но и вполне определенно, тела игровые, хотя и имеют вид индивидуальных субъектов, принимающих решения, остаются все же чистыми отражателями. Идеального отражения здесь не найти, ведь каждый игрок вносит свои изменения в движения мяча, и тот не отражается прямо, но опосредованно, после тщательной коррекции положения игрового тела. Точка отражения (передачи) все время уточняется. Мяч движется совершенно случайным образом, так как никакой отражатель не в силах придать мячу достаточной скорости и силы, чтобы цель была сразу же достигнута. Более того, именно задержка мяча, остановка, новое движение указывает на то, что человеческие тела несовершенны в отличие от почти идеального совершенства мяча. Мяч принимает на себя все отражения, на какие способны тела его атакующие. Упругость и способность отразить любой удар, какой бы силы он не был, делает мяч вездесущим демоническим существом: оно и здесь и там, и сверху и внизу. Форма мяча, постоянно меняясь, остается прежней, - идеальной поверхностью отражения, неким странным кристаллом, который отражает, "схватывает" любые цвета, преобразуя каждый удар в прекрасное движение и полет. Гипнотическое движение мяча почти не замечается, ибо зрители поглощены противоборством и жаждут победы. Все поделено: "свои" - "чужие", "друг" - "враг", "мы" - "они". А в это время мяч создает редкое по красоте зрелище универсальной отражаемости событий мира в одном единственном движении. Шаровидная форма мяча - сверхсубъекта игры - позволяет ему в каждое мгновение касания или удара сохранять устойчивость и величие никем непобежденного героя бытия. Я думаю, настоящие фотографии пытаются дать возможность занять мячу достойное место. Ведь вы только посмотрите (особенно хорошо это видно на удачных найденных кадрах игрового момента), какие невозможные позы приходится занимать игрокам, чтобы создать условия отражаемости и продолжить игру. Тела застывают в тщетных усилиях остановить движение мяча, принимают самые настоящие балетные позы, которые не повторить. Движение мяча приводит в действие всю машину футбола. А мяч выскальзывает из любой ловушки, его не остановить. Вот почему следует признать, что замещение было оправдано, ибо замещая мяч другим, неподвижным, переводя его случайный след в высшую вертикаль власти над миром, автор доказывает, что власть мяча над игрой беспредельна.

9. Замещать - это не повторять, не обменивать, ни тем более подражать или вытеснять. И вот здесь, говоря, что замещать - это не…, я, тем не менее, вполне осознаю, что замещение в его разнообразных эффектах осуществляет различные программы представления образов. Причем, сами эти программы и сводят в конечном итоге принцип замещения к техникам и эффектам повторения, обмена, подражания, вытеснения и превращения. Но это говорит лишь о том, что есть полное или исчерпывающее замещение, есть частичное и есть идеальное замещение. Ведь иногда замещение лишь раскрывает неподлинность объекта, который замещается, его вторичность, ложное заместительство. Будет ли восстановлен новым замещением отсутствующий, тайный объект, - это еще вопрос! В данном случае мы имеем дело с частичным, неполным замещением: замещаемое еще присутствует и указывает на себя, противостоит всему тому, что претендует упразднить его и вытеснить навсегда. Мы видим этот зазор, вполне ощутимый, называя его эффектом замещения. Что же касается идеального замещения, то это обычная смена образца, вместо Маркса - Энгельс, вместо Энгельса - Ленин, вместо Ленина - Сталин. Оно ничто не заменяет, в отличие от полного и исчерпывающего, когда замещающее преобразует и контекст, в котором осуществляется замещение.

10. Замещение - вовсе не замена, как хотелось бы сразу же подумать. Ведь подвергается замещению не то, что может быть замещено, а то, что не может, - первоначальный образец. Если нельзя повторить, обменять, превратить, то следует поспешить с заменой. Так меняют на другого уставшего игрока, или того, кто не справился с задачей. "Вместо (имя рек) играет такой-то…". "Вместо" - вот ключ к тому, что означает термина "замена": то место, которое было занято, теперь освобождается с помощью "вместо", так обнаруживается место, которое не может быть никем занято или замещено. Я думаю, что футбол как игра живет этим "вместо" и без него не существовал бы вовсе. Актуальный художник чувствует, что он на верном пути, ведь он наиболее осмысленно пытается использовать право на произведение замены. Но кем заменить "уставших игроков", кем заменить судью, наполненные криком и стонами трибуны, кем, наконец, заменить тех героев, которые придают особое ускорение мячу и достигают цели. Нельзя же, действительно, заменить одно на другое, "менять шило на мыло", такую замену никто не признает. Но, а если родители (отец и мать)? Но почему именно родители, и какое отношение к эффекту замещения могут иметь родители художника, да и зачем? Но, во-первых, они те, кем что-то замещают, они теперь игроки, которые застыли в отчаянных позах борьбы за мяч, но продолжают оставаться родителями. Это частичное замещение, где играют роль имитация, артистизм и наследование генотипических признаков. Сам художник не способен на подобное замещение, он не в силах быть жертвой собственного проекта, вот почему в жертву приносятся родители, ведь только их образы для этого достаточно сакральны. Одно сакральное обменивается на другое, не теряя качеств сакральности, и в этом весь фокус: когда сакральное помноженное на сакральное оказывается моментом в процессе десакрализации. Родители замещают весь футбол, или, во всяком случае, это им вменяется. Но, как мы указывали, трудность замещения в том, что эта составная картинка образует отношение между объектами ("мячом", "родителями-игроками", "футбольным полем"), которые сами по себе имеют значение, причем, именно в силу того, что между ними нет никаких отношений. Танец родителей, неподвижность мяча и дальний горизонт так и остаются тем, что они есть, здесь нет и не может быть футбола (игры в мяч при помощи ног). Правда, можно было бы зацепиться за положение мяча, вот уж кто подражает всем своим видом (формой и раскраской) настоящему мячу и является общим символом замещения. В реальной игре мяч нечто страдательное, чисто реактивное существо, чье движение без удара просто невозможно. Напротив, там, где мяч неприкасаем, сакрален, где, он можно сказать, непостижим в своем действии, словно аристотелевский "перводвижитель": все движется, и только он недвижим. Это не футбол! Но, а что такое футбол? Видимая упрощенность сцены и сюжета не должна обманывать, ведь требование, которое предъявляет актуальный художник, всегда одно: все значимо. А раз так, то мы должны предполагать, что эффект замещения как по взрывной цепочке приводит нас к переименованию игры, имен футбольных звезд и имен родителей, переодеванию и маскараду, переносу и снятию половых отличий, обратимости времени возрастов, открывает театр или музей футбола (разучивание героических поз "страстной борьбы"). Все это действительно значимо, но само по себе, обращено на себя, т.е. не миметично, а семиотично.

11. К тому же надо признать трудность замещения: ведь замещение - не замена. Игроки могут быть замещены всем, чем угодно, но не получится ли так, что после некоторых замен игра прервется и не сможет никогда возобновится? В футбол или игре в мяч учат играть медведей, тюленей, кенгуру и касаток, но из этого вовсе не следует делать вывод, что подобное можно отнести к замещению, это скорее акт чисто подражательный, имитирующий замену того, что не может быть замещено даже исключительно одаренным животным. С человеческой точки зрения цирковая замена выглядит скорее комичной, нежели реальной; с этологической точки зрения зверь ничего не знает о том, кому он подражает, и никого не заменяет, он не знает, что он играет в футбол.

12. Надо было бы выстроить полную классификацию наиболее удачных замещений в области актуального искусства. Разделить всю совокупность случаев на классы, ранги, виды, установить группы, подгруппы и исключения из правил. Ведь совершенно ясно, что нельзя, например, замещать слона носорогом, а бабуина ягуаром, как нельзя замещать пионера пионервожатым, учеников - завучем, президента - вице-президентом, молочника - киоскером, полицейского - преступником, "нового" русского - "старым"… Можно установить порядок этих "нельзя/можно" для всех классов живых, полуживых и мертвых объектов: животных, людей, птиц, пресмыкающихся, волшебных героев, гор, рек, пустынь, ураганов, камней и кристаллов, призраков, двойников и оборотней, каннибалов, вампиров… Составить целую картотеку правильных и неправильных замещений. Тем самым разработать пропедевтику частичных, неполных замещений, всегда дающих эффект несостоявшихся подмен или обманок, или, точнее, неудачных метафор (перенесений), которые-то и производят искомый эффект.

13. Замещать - в сущности, если при этом мы проникнемся трагизмом искусства замещения, это приносить в жертву не предназначенное к ней. Например, я говорю себе, что это или этим я не могу пожертвовать ни при каких обстоятельствах, но именно этим я и должен пожертвовать. Но, кто в силах еще… О. Кулик был собакой, но был ли? Наверно, был. А. Осмоловский был революционным глашатаем, но был ли? Наверно, был. А. Бренер был эпатером и нарушителем границ, но был ли? Наверно, был. Ведь цена замещения сегодня до неприличия низка, и никакая жертва не требуется (если и есть еще жертвенность, то уж без гарантий, что она будет принята и достойно оценена, вообще признана). Некогда Лев Николаевич Толстой отказался от мясной пищи, собственности, сексуальных и других дурных привычек, и почти уже опростился до того Толстого, кого мы больше всего любим и чтим, и вдруг оказался перед трагичным выбором: нужно было отказаться от самого последнего, - от любви к арабскому скакуну.… Принести в жертву нечто самое ближайшее и дорогое, невинное и невиновное - по сути дела, себя самого - чтобы состоялось истинное жертвоприношение, открывающее путь к "новой религии".