Мих. Лифшиц
Новые материалы об эстетических взглядах Mаркса

Правда. 30 декабря 1934 г. № 359 (6245) С. 4

Серди обширного материала рукописей, конспектов, записных тетерадей, оставленных нам Марксом и Энгельсом, особое место занимают выписки из книг, посвященных литературе и искусству. Встречаются конспекты по истории живописи, мифологии, поэзии и языка различных народов, обширные тетради, заполненные перечнем фактов и дат всемирной литературы, кон­спекты по истории архитектуры, истории эстетических учений и т. п. О более ранних из этих материалов (до 1848 г.) можно получить известное представление по описанию, прилагаемому обычно к отдельным томам полного собрания сочинений Маркса и Энгельса (на языке оригинала). Отдель­ные места из этих конспектов появились и на русском языке. Но в целом они неизве­стны даже кругу специалистов по вопросам литературы и искусства.

Пятнадцатая книга «Литературного наследства» не восполнит этого пробела, ибо настоящей публикации конспектов Маркса здесь нет, тем не менее и то, что сделал редакция «Литературного наследства», заслуживает одобрения. Одной ил наиболее крупных рукописей Маркса по интересующим нас здесь вопросам является его конспект «Эстетики» Фридриха Теодора Фишера, обнаруженный в одной из тетрадей 1857-1858 гг. Отдельные, довольно большие, выдержки из этого конспекта приво­дятся в исследовании Георга Лукача «Карл Маркс и Фр. Т. Фишер», которым откры­вается рецензируемый номер журнала.

Фр. Т. Фишер, один из крупнейших по­следователей Гегеля, был типичным пред­ставителей либерализма XIX века. В теория, как и на практике, он проделал обычную эволюцию немецкого либерала — от весьма неопределенных симпатий к революции до поклонения Бисмарку и прусской военщине.

В области эстетики Фишер—очень крупная фигура. Гегельянец но убеждениям, он пытался реформировать систему своего учи­теля в духе большего приближения к прин­ципам художественного реализма. Но вме­сто этого он пришел лишь к более пошлому виду идеализма. Эстетические взгляды Ге­геля были еще во многом проникнуты духом Великой французской революции. От­сюда — навсегда сохранившееся у него кри­тическое отношение к прозе буржуазией жизни.   

В отличие от своего учителя Фишер по­лагает, что даже самые низменные и пошлые проявления буржуазной действительности могут быть эстетически оправданы (учение о «косвенной идеализации»). Этот ложный реализм Фишера сделал его эсте­тические взгляды очень модными среди реакционных публицистов и философов современной Германии. Нашему читателю имя Фишера известно, главным образом, по той полемике, которую вел против него в свое время Н. Г. Чернышевский.

Маркс интересовался Фишером, как крупнейшим представителем буржуазной теории искусства середины XIX столетия. Конспект «Эстетики» свидетельствует о том, что явления литературы и искусства не была для основоположников марксизма простыми иллюстрациями к их общим тео­ретическим положениям. Страницы кон­спекта, исписанные мелким почерком Мар­кса, обнаруживают самое углубленное вни­мание к вопросам теории эстетики. Маркс видит в книге Фишера попу­лярный свод тех представлений о красоте, безобразии, возвышенной, комическом и т. д., которые сложились в рамках старой культуры. Эти представления интересуют его как отблеск различных сторон реальной действительности буржуазного общества, которое он именно в это время подвергает экономическому анализу. Дальнейшая работа над литературным наследством Маркса обнаружит здесь много прекрасного.

Наша литературная теория и критика испытывают известный недостаток эстетической культуры. Кое-кто хотел бы сделать отсюда вывод о необходимости пойти на поклон к буржуазным авторитетам. Люди, которые ничего не забыли и ничему не научились, начинают снова высказывать сомнения по поводу эстетических взглядов основоположников марксизма-ленинизма. В этой связи работа над эстетическим наследством Маркса, Энгельса, Ленина приобретает особое значение.

Исследование Г. Лукача представляет большой интерес. Заслуживает осуждения лишь язык статьи — тяжелый, полный намеков и недомолвок, сильно затрудняющий понимание богатого исторического содержа­ния работы. Здесь автор делит вину с пере­водчиком и редактором, ибо совершенно оче­видно, что статья написана первоначально на немецком языке.

Пятнадцатая книга «Литературного на­следства» содержит и ряд других материа­лов, из которых наиболее интересны доку­менты о взаимоотношениях Достоевского с правительственными кругами 70-х годов. С большим интересом читаются и запрещен­ные цензурой стихотворения Полежаева и воспоминания рабочего поэта Авенира Ноздрина. Все это дано широко и толково.

Но почему по отношению к Марксу про­явлена такая исключительная скупость? Кто объяснит советскому читателю, почему после статьи Г. Лукача не напечатаны пол­ностью конспекты Маркса по эстетике?

От «Литературного наследства» можно было бы ожидать более широкой публика­ции, посвященной эстетический занятиям Маркса. Это был бы удар по тем людям, ко­торые воображает, что с поворотом нашей теории к более конкретному овладению материалом искусства эстетические взгляды, Маркса и Ленина вышли из моды, а про­паганда этих взглядов есть только «цитат­ничество».

Полностью опубликовать конспекты Маркса по вопросам искусства необходимо. И очень жаль, что «Литературному наслед­ству» не удалось итого сделать уже в 15-й книге журнала. Тут могут быть конечно, те или иные причины, но причина — не оправдание. Публикация архивных материалов требует от литературно-редакционных работников немало энергии и настой­чивости. В данном случае эти хорошие че­ловеческие качества изменили редакции «Литературного наследства».